Максимы доктора Костерина
Открытие частного гастроэнтерологического кабинета компании «Сигма-МЕД» по адресу улица Черняховского, 15, стало, безусловно, самым заметным событием в медицинской жизни Калининграда последних месяцев. Известие, что главный врач кабинета специально для занятия этой должности переехал из Санкт-Петербурга, вызвало ещё больший интерес, и сподвигло пообщаться с самим Андреем Костериным, чтобы узнать, как он пришёл к такому решению. Получившийся разговор предлагается вашему вниманию.
— Наверное, самый банальный вопрос: как Вы стали врачом?
— Вообще-то здесь была и воля случая, и некая закономерность. Родился я в 1975 году в Санкт-Петербурге, вернее — тогда ещё в Ленинграде, в самой обычной советской семье. А среднее образование получал в специальной школе с углубленным изучением языка и культуры Индии — проще говоря, в школе с «дипломатическим уклоном», ориентированным на конкретную страну. Тогда, в 80-е годы, если помните, отношения с Индией у нас были особенно дружественными, и такая профессия была залогом успешной карьеры. Ну, а чуть позже, в начале 90-х, приоритеты общественные поменялись: мы, то есть Россия, больше смотрели на Запад, и перспективы дальнейшего обучения стали, мягко говоря, смутными. И хотя школу я сменил, и пошёл в другую, где в химико-биологическом классе готовили к поступлению в 1-й ленинградский медицинский институт, предшествующий опыт в «индийской» школе на это тоже повлиял.
— Каким же образом?
— Дело в том, что в «индийской» школе у нас был очень высокий общепедагогический уровень, а время, наверное, помните, какое было: открывались новые темы, запретные ранее. В том числе огромный интерес был к духовной сфере жизни человека, и наши педагоги старались эту нашу тягу насытить, причём не только по «индийской» линии: нас знакомили с самыми разными духовно-нравственными учениями и теориями. И не скажу, я в результате стал религиозным человеком, но понимание особой важности и ценности человеческой жизни и всего, что связано со сбережением здоровья, мне было привито именно тогда. Поэтому выбор врачебной профессии тоже, пусть и не напрямую, связан, в какой-то мере, с первой моей школой.
— И это выбор был уже окончательным?
— Да, и в 1998 году я окончил 1-й медицинский институт имени Павлова по специальности «лечебное дело», в том же году — интернатуру по хирургии. Длительное время работал в больницах Санкт-Петербурга и области хирургом экстренной помощи. Имею навыки сосудистой и абдоминальной хирургии, травматологии, урологии. В 2010 году прошёл переподготовку по эндоскопии, в 2012-м — по ультразвуковой диагностике, во всех её аспектах: не только гастроэнтерологической, но и кардиологической, сосудистой, эндокринологической, маммологической. Дополнительно проходил различные усовершенствования по эластографии, контрастным исследованиям в ультразвуковой диагностике. В целом в сферу моих интересов входят заболевания внутренних органов, и я решил для себя следующее: идеальным (или очень хорошим) врачом-гастроэнтерологом может считаться тот специалист, который сам ставит диагноз, сам назначает консервативное лечение, а при необходимости может совершать и некоторые инвазивные манипуляции (при язвенной болезни, различных новообразованиях на ранней стадии их развития).
— Ну, а классические формулировки о врачебной профессии, которые мы помним с детства — «помогать людям» и т.д.?
— Разумеется, всё это — не пустой звук. Я глубоко удовлетворён тем, что мой труд позволяет конкретным людям дольше прожить, получить новый жизненный опыт, что называется — «радоваться жизни». Это глубоко личное, но я уверен, что те же установки движут и многими другими врачами. Медицина, знаете ли — это та сфера, которая позволяет человеку максимально себя проявить в этой жизни. Как врачу, так и пациенту.
— А Вам не приходилось встречаться с такой психологией у коллег, когда врачом движет ощущение хозяина жизни и смерти?
— То есть, кого-то вроде Бога? Конечно, у кого-то в подсознании это есть. Я сталкивался с такими случаями, но, как правило, человек в таком напрямую не признаётся. Думаю, здесь врачебная этика и нравственные принципы должны помогать, чтобы подобные ощущения не сказывались на работе, но это, опять-таки, глубоко личное. Хирурги вот, среди других специалистов этим, по-моему, грешат, но именно по отношению к другим врачам, а не к пациентам: «Я лучше знаю, чем терапевт — я же хирург!» Хотя я ведь сам хирург (смеётся)
— Иногда у дилетанта, особенно после просмотра сериалов вроде «Доктор Хаус», возникает впечатление, что вся эта Ваша медицина — одно такое большое гадание на кофейной гуще. Врач пробует в реанимации один метод, потом другой, и счастье пациента, если врач «угадал»…
— Конечно, это не так. Медицина — это наука, и руководствуется точными знаниями и проверенными методиками. Просто методы в каждом конкретном случае могут быть разные. Впечатление, которое Вы описали, может возникать именно в ситуациях спасения жизни, когда пациент находится в критическом состоянии, и врач должен любой ценой устранить конкретный симптом, угрожающий жизни (восстановить дыхание или возобновить работу сердца), независимо от того, чем этот симптом вызван, а уж потом, когда состояние больного стабильно, разбираться в причинах, приведших к этому. А вообще медицина, основанная на мнении одного взятого специалиста — это медицина гадания. Доказательная же медицина, к которой я себя отношу, основана на статистике, а статистика, как известно, вещь упрямая. Если метод диагностики или лечения даёт положительный эффект в большом количестве случаев, и одобряется многими специалистами, тогда этот метод можно считать эффективным. Но, опять-таки — в большей степени эффективным, а не абсолютно. Это оценивается по множеству параметров, вплоть до экономической эффективности, и лишь в результате таких оценок делаются какие-то выводы относительно метода.
— Вот, к вопросу об «экономической эффективности»: Вы сторонник государственной медицины, или частной?
— Ну, странный, наверное, вопрос, если учесть, что мы с Вами беседуем по поводу открытия частного медицинского кабинета, в котором я работаю (смеётся). А если без шуток, то это весьма многогранный и непростой вопрос. Если посмотреть моё резюме за восемнадцать лет врачебной практики, то видно, что процентов шестьдесят стажа у меня приходится на государственную медицину, и сорок — на частную. И где-то в середине пути пришло чёткое осознание того, что, работая в государственной медицине, я не могу содержать свою семью. Попытался совмещать, «работая на двух работах» — не получается: страдают либо качество предоставляемых услуг, либо чьи-то интересы, да и сам я не двужильный. Выбор в пользу частной медицины был чётким, осознанным и взвешенным. Я уважаю пациента, который решил вложить некоторые личные средства в восстановление либо поддержание своего здоровья. И я постараюсь сделать для этого пациента всё, что позволяют моя компетенция и вложенные им средства. И дело здесь, кстати, не в деньгах — пациент частной клиники должен восприниматься врачом так же, как пациент государственной больницы. Задача — та же: вернуть обществу здорового члена, избавить его от страданий, просто в данном случае он ещё и участвует в этом процессе своими личными средствами. Гуманистическая составляющая в частной медицине на самом деле никуда не исчезает, она просто приобретает новое звучание, поворачивается другими гранями, что ли. Просто нужно правильно акценты расставлять.
— Почему именно Калининград?
— Потому что именно из Калининграда поступило хорошее и приемлемое предложение и, пообщавшись с будущим работодателем, я понял, что не ошибся, и что это правильный выбор. Для меня, как для специалиста, это большая удача — работать в учреждении, укомплектованном самым современным диагностическим оборудованием (наши аппараты — моделей 2015-2016 годов). В гастроэнтерологии это, знаете ли, особенно важно: сфера, с одной стороны, касающаяся всех и каждого, поскольку желудочно-кишечный тракт работает у всех и повседневно, а с другой — очень тонкая и деликатная. Здесь же самые современные европейские, американские, японские и южнокорейские разработки, и я полагаю, что в данном случае появление такого кабинета — большой выигрыш и для всех заинтересованных калининградцев: у них появляется шанс на получение помощи по самым современным стандартам. Отдельная тема — анализы всех видов, которые пациенты будут сдавать в нашем кабинете, авиасообщением направляются в центр доказательной медицины в Санкт-Петербурге, и результаты доступны в самых разных формах уже на другой день. Думаю, такого в Калининграде ещё не было. Без преувеличения скажу, что наш кабинет — это новое слово на рынке медицинских услуг крайнего запада России.
— А вот как после Санкт-Петербурга — не станет ли Калининград для Вас, как сказал Ваш земляк — великий поэт, «глухой провинцией у моря»?
— Нисколько, и даже наоборот. Я и раньше много слышал о Вашем городе, а прибыв в него, интересуюсь им с каждым днём всё больше и больше и, кстати, с удовольствием читаю краеведческую литературу. Интересна не только история региона в общем, которая, безусловно, ставит Калининград на особое место в России. Интересна и медицинская его история. Я много слышал и о работе клиник медицинского факультета Кёнигсбергского университета, и об известных именах врачей советского Калининграда. Хотелось бы узнать об этом больше, изучить, чтобы понять медицинский «дух», что ли, этого места, его традицию. Для практикующего врача это всегда важно.
— Успехов Вам!
(беседовал Александр Сидоренко) для журнала «Королевские ворота»